Иногда я задумываюсь над тем, что предпочла бы быть сиротой, чем иметь такую родню.
Я так думаю с момента возвращения моей сестры Лики. Она решила, что ей полагается часть наследства, оставленного нашей матерью. Лика старше меня на 8 лет и мы родные с ней лишь по материнской линии. Папы сестры не стало по причине алкоголизма. После она расписалась с моим отцом. На протяжении жизни Лика всегда жаловалась, что ее обделяют, меньше любят, не жалеют, хотя мой отец ее никогда даже не обидел нечем.
Лика унаследовала плохие черты своего отца. Мать старалась следить за старшей дочкой, чтобы она не повторила судьбу папы. А сестра всегда возмущалась, считала себя лишней в нашей семье. Мама ей потакала, поэтому, когда сестра захотела иметь свой угол, меня переселили к родителям, отгородив часть комнаты шкафом. А сестре досталась целая комната. Никогда этого не забуду.
Бабушка Лики с ней во многом была согласна, шла на поводу у внучки, убеждала ее, что мама плохо к ней относится, держит в ежовых рукавицах. А ведь мама даже уборку сестре не поручала. Я же и посуду мыла, и полы, и пылесосила. А вот Лика этого ничего не делала, ее не нагружали и боялись обидеть. Я поначалу думала, что ко мне относятся хуже, так как младшая. А потом до меня все дошло. Короче говоря, мы с сестрой даже не общались нормально по понятным причинам.
Терпение отца закончилось, когда Лике стукнуло восемнадцать лет. Она решила тогда жить с гопником и привела его к нам в дом. В итоге все поскандалили, папа с ним подрался и вызвали полицию. Отец выгнал Лику. Мама за нее заступалась, однако он настоял на своем.
Я на протяжении 10 лет терпел все, что она вытворяла, молчал, слова поперек не говорил бедолажке. Достаточно! Это ты виновата в ее поведении. Я свою миссию выполнил: платил за учебу, кормил, одевал, а теперь она совершеннолетняя. Я ей никто и ничем не обязан.
Куда ей идти? Ведь у нее нет никого, кроме нас? — рыдала мать, только отец заметил, что у нее есть бабушка, жених в конце концов. Так что не останется на улице. В нашем доме ей больше места не будет.
Тогда сразу после ухода Лики я переехала в свою комнату. И ничего мы о ней не знали. Я догадывалась, что мать с ней как-то общается, только не интересовалась подробностями. Отцы не стало 10 лет тому. Квартира принадлежала ему и бабушке. Они оставили на меня каждый свою долю. Вышло так, что мать жила в моей квартире. Она молчала, я тоже. Этот вопрос не поднимался.
И вот матери не стало. Перед смертью она болела долго, я помню, что она просила Лику приехать, чтобы попрощаться. Ведь она понимала, что не выживет. Только сестра так и не вернулась. Я позвонила Лике, назвала дату похорон. Однако она ничего не ответила. На похоронах ее не было.
При этом она пришла на прошлой неделе. Позвонила в двери, я открываю и вижу уставшую, расплывшуюся, неухоженную и опустившуюся бабу с синяками под глазами. Я не узнала в ней Лику. Ведь я помню ее стройной, красивой. А этой женщине, которой еще нет 40 лет, нечего тут делать. Она назвала себя, пока я отходила от шока, она вошла внутрь. Стала ходить и осматриваться. А после спросила, сколько я хочу получить с продажи. Я не сразу сообразила, о чем она.
Я говорю, жилье делить пора. Ты хочешь деньгами отдать или выставим на продажу? В деньгах нуждаюсь, не скрываю. Ждать неохота. Поэтому буду продавать свою долю в любом случае.
Так мне тошно от ее присутствия стало. И я в душе улыбнулась — на что она рассчитывает? Отчего она решила, что имеет на что-то право?
Квартира полностью принадлежит мне. Я являюсь единственной наследницей. Мама не имела тут своей доли. Квартира принадлежала отцу и бабушке.
Они оставили все мне. Можешь рассчитывать разве что на одежду от мамы, но она тебе мала будет, точно.
Сестра покраснела от злости. Она подскочила, стала орать, называть меня мошенницей, заявила, что не отступится и намерена судиться. А мне хотелось лишь одного — чтобы она убралась поскорее. Не хотелось ее трогать и выпихивать, настолько она мне противна.
В результате она ушла восвояси, хлопнула дверьми. Мать хотела, чтобы мы подружились с ней. Однако эту ее волю я исполнить никогда не смогу. Наверное, мы больше никогда не увидимся.
