У меня есть подруга, Наташа. Она замечательный человек, с ней я всегда могу поделиться наболевшим, не опасаясь, что мои проблемы назавтра станут достоянием всего офиса. Наташа любит делать различные приятные сюрпризы и подарочки, не к какому-то празднику, а просто так, чтобы сделать приятное.
Иногда, общаясь с Наташе, я замечала, что у нее вдруг менялся взгляд, как будто она улетала куда то далеко, глаза при этом становились грустными и слегка увлажнялись. Когда я спрашивала, что случилось, подруга возвращалась из своих воспоминаний и отмахивалась:
— Да так, вспомнила… Не обращай внимания!
В очередной раз, увидев перемену в настроении моей собеседницы, я решила выяснить, что может так сильно на нее влиять, и сказала Наташе, что не успокоюсь, пока не узнаю, почему она время от времени так грустит. Подруга невесело усмехнулась:
— Ладно, слушай, только сразу скажу, что радости тебе моя история не доставит…
То, что рассказала мне Наташа действительно было печально. Как оказалось, Владимир Викторович и Ирина Николаевна, родители Наташи, не родные, а приемные. Они ее удочерили в десять лет. Владимир Викторович уже тогда возглавлял предприятие, которым руководит и сегодня. У них с женой не могло быть детей, и это для любящих друг друга людей было самой большой проблемой в жизни.
Наташа росла тогда в семье одного из работников этого предприятия. Ее родной отец был квалифицированным сотрудником, часто напрямую общался с директором, Владимиром Викторовичем, они знали друг друга лично. Мать Наташи после сложных родов часто болела по гинекологии, врачи прогнозировали неутешительные перспективы, и когда дочери было девять лет, диагноз все-таки проявил себя, и Наташа осталась на попечении отца. Тот поначалу держался, но не смог перебороть боль утраты и стал часто искать утешение в алкоголе. На работе долго терпели его выпивки, а потом и запои, проводил с ним «воспитательные» беседы и Владимир Викторович, но все было напрасно – мужчина, что называется, покатился по наклонной и его уволили.
Какое-то время отец Натальи перебивался случайными заработками, а потом все его усилия свелись к одному – найти очередную порцию спиртного. Он понимал, что не может растить дочь и однажды, в глубоком похмелье, взяв ее за руку, сказал:
— Сейчас пойдем к дяде Вове, он хороший, он тебя заберет…
Наташа не поняла, что значит «заберет», ей стало страшно, но отец молча повел дочку к своему бывшему начальнику. Пробиться к нему удалось только после личного звонка Владимира Викторовича. Директор попросил выйти сопровождавшего охранника и усадил бывшего ценного работника и Наташу в кабинете:
— Что ты хочешь? На работу? Только после курса лечения. Если согласен, я оплачу.
Отец поднял глаза и отрицательно покачал головой:
— Нет, не хочу… Оплати ее…
Наташа, понимая, что сейчас решается судьба вжалась в стул и ждала, что ответит Владимир Викторович. А отец продолжал:
— Жалко Наташку, забери ее, будет вам дочка… А мне – дай, сколько считаешь нужным…
Привыкший быстро принимать решения, Владимир Викторович принял его и после такого неожиданного поворота:
— Если ты серьезно, едем за Ириной, и потом – оформлять документы.
Отец Наташи кивнул головой, и они втроем вышли из кабинета.
Так она оказалась у своих приемных родителей. Моей подруге очень повезло, они окружили Наташу самой искренней заботой и лаской, как люди обеспеченные, давали девочке все, что можно дать ребенку. Наташа училась в элитной гимназии, посещала массу кружков и секций, а после получения аттестата, поступила в университет. Все это время с ней рядом были Владимир Викторович и Ирина Николаевна.
В двадцать пять Наташа встретила своего будущего мужа, подарив через три года своим приемным родителям двух внуков. Честно говоря, у меня даже язык не поворачивается называть этих прекрасных папу и маму, дедушку и бабушку приемными, если бы подруга не рассказала о своей непростой биографии, я бы никогда не догадалась о причине ее периодической грусти.
Несмотря на все то счастье в жизни, которое подарили ей Владимир Викторович и Ирина Николаевна, Наташа помнила и маму, и отца, умершего через три года после того, как ее удочерили. Отсюда и то невеселое выражение ее добрых глаз…
