Мне сейчас нет еще и сорока, но выгляжу я гораздо старше, потому что уже четыре года не обращаю внимания на свою внешность. Такое безразличие наступило после развода с мужем, состоявшегося совершенно неожиданно для меня. Когда муж сказал, что хочет уйти от меня, я сначала не восприняла это серьезно. Перед тем последним ужином, когда мы сидели вместе на кухне, мы были в гостях у его родителей, вернувшись, Александр, как внимательный папа проверил уроки у нашей дочери, тогда она училась во втором классе, довольно долго объяснял ей математику, а потом, когда Наташа занялась своими детскими делами, пришел на кухню, заварил себе чай и так вот, обыденно, выдал:
— Света, мы расстаемся, я ухожу от тебя, извини…
Я от неожиданности даже уронила тарелку, которую протирала после мытья, а муж спокойно продолжил:
— Мне кажется, наш брак уже исчерпал себя, ты сама это должна была давно заметить. Надеюсь, с Наташей ты мне разрешишь видеться…
Когда, тогда еще муж, заговорил о дочери, я поняла – это не шутка и не розыгрыш, он действительно собрался уходить. У меня началась тихая такая истерика, я села на табурет, слезы катились градом, а муж безразлично прихлебывал чай и с какой-то неприязнью смотрел, как я не могу собрать себя в кучу…
Мы развелись через три месяца. Я до последнего надеялась, что Александр заберет заявление, но этого не случилось. В графе о причинах развода значилась стандартная идиотская формулировка: «Не сошлись характерами». Так просто и банально…
Как будто и не было двенадцати лет брака, заботы друг о друге, встречи из роддома, совместным бессонных ночей у детской кроватки, да много еще чего. Все это, как посчитал Александр, «исчерпало себя» …
Если до получения свидетельства о разводе я еще как-то держалась, то потом махнула на себя рукой, считая, что теперь не для кого краситься, делать прическу, маникюр-педикюр, красиво одеваться (и раздеваться тоже), все что у меня осталось в жизни – работа, потому что без денег не проживешь, и дочь – потому что я мама.
Было время, когда я стала регулярно заглядывать в бутылку, на ужин принимала «дозу», думая, что это успокоит и позволит все забыть. Успокаивало плохо, я стала замечать, что уже не могу обойтись без граммов двухсот крепкого напитка. Стала замечать не только я, но и дочь. Она рассказала об этом моему брату, дядя Коля для нее после ухода отца стал палочкой-выручалочкой, они часто общались, брат восполнял то мужское общение с девочкой, которого ей не хватало.
Николай хорошенько меня встряхнул, сначала морально, а потом, когда я никак не могла отвыкнуть от алкоголя, и физически, придя как-то к нам домой и застав меня опять в «градусе», брат от души влепил мне своей тяжелой пятерней по заднице, синяк сходил недели две. А на следующий день увез меня и дочь к себе на дачу, взяв отпуск и больше месяца я была под неусыпным контролем брата и под воздействием активной трудотерапии на участке – сапа, лопата или грабли присутствовали в руках от зари и до зари, только вечером брат позволял мне «расслабиться» — приготовить на нас троих ужин.
От алкогольной зависимости я избавилась, а вот депрессия и безразличие к себе так и остались, хотя давно пора, как говорится, «забыть и простить», но я не могу.
Идти к профессиональным психологам не хочется, как-то не воспринимаю помощь за деньги, когда посторонний человек, посматривая на часы, чтобы не переработать сверх оплаченного времени, будет говорить стандартные фразы из учебника, думая о своем и совершенно не чувствуя то, что чувствует сидящий напротив.
Очень благодарна брату, он поддерживает меня, старается взбодрить разными сюрпризами, подарками, иногда ругает, но не сильно, по-братски, понимая, что я и рада бы, но не могу взяться за себя и наладить личную жизнь заново…
