Я возвращался из командировки. Вагон был полупустым, незадолго до отправления в мое купе зашла пожилая женщина, я бы сказал, даже бабушка. Она явно не очень часто ездила в поездах, потому что зайдя, начала беспомощно оглядываться, стараясь сообразить, что же делать дальше.
Я помог соседке положить вещи под нижнюю полку, она с благодарностью посмотрела на меня и представилась:
— Меня зовут Наталья Григорьевна. Спасибо, что помогли, давно уже не путешествовала…
Я преставился в свою очередь и, чтобы поддержать разговор, поинтересовался, куда же она путешествует. Соседка, услышав вопрос, грустно улыбнулась и, судя по взгляду, унеслась в воспоминания далеких дней, а после пауза ответила:
— К дочке еду, к внучке, к правнучке…
Собеседнице хотелось высказаться, мне было заняться нечем, и я приготовился слушать. Истории ее жизни была довольно грустной, но, одновременно, и поучительной.
Свою дочь Наталья Григорьевна воспитывала одна. С мужем не ужилась, как она сама рассказывала, из-за своего жесткого характера. Дочка, по злой иронии судьбы переняла характер мамы по наследству, и уже в подростковом возрасте начала показывать зубки. Постепенно конфликты между ними становились все серьезнее, а уживаться было все труднее.
Окончив школу, дочь, назло матери выскочила замуж. Та, в свою очередь, заявила, что не будет помогать ни копейкой, и дочке, с таким же молодым мужем пришлось несладко. Через пару лет юная жена родила девочку, но Наталья Григорьевна даже не поздравила и не пришла на выписку, «держала фасон». Не стала помогать дочери и внучке и потом, хотя все подруги удивлялись ее «стойкости» и советовали сделать шаг навстречу.
Бытовые трудности отнюдь не способствовали хорошим отношениям молодой семьи, дочь Натальи Григорьевны, Оксана, через год осталась одна с маленьким ребенком на руках и, видя, что мать не собирается ей помогать, выкручивалась, как могла сама. Чтобы как-то выжить, вышла замуж повторно, но опять неудачно, к тому же, второму мужу маленький ребенок был абсолютно не нужен.
Когда внучку уже можно было определить в садик, Оксана решила уехать в другой город, по объявлению о приеме на работу на новое предприятие, с предоставление жилья. Матери не сказала, собрала в общежитии свои нехитрые пожитки и убыла в неизвестном направлении.
Годы шли, Наталья Григорьевна с возрастом поняла, что у нее в жизни, кроме дочки и внучки нет никого, и никому она, по большому счету не нужна. Через полицию смогла узнать адрес дочери написала ей письмо.
Получив ответ, обрадовалась и расстроилась одновременно. Обрадовалась тому, что Оксана все же отозвалась, а расстроилась, потому что поняла, что между ними за годы образовалась настоящая пропасть, по сути они стали чужими друг другу людьми.
Шаг за шагом они с дочерью заполняли эту пропасть словами общения и стремлением найти общий язык. Внучку Наталья Григорьевна не знала совсем, как и та – бабушку. В последнем письме Оксана сообщила матери, что та стала уже прабабушкой и пригласила ее приехать, познакомиться и с внучкой и с правнучкой.
Вот и отправилась Наталья Григорьевна в «путешествие». Она рассказывала, что когда их переписка с Оксаной наладилась и стала регулярной, они обе в письмах жалели, что так долго не могли переступить через свои амбиции и не общались, а ушедшего времени не вернешь.
Я слушал свою попутчицу и думал о своей маме. Нет, мы с ней не разбегались, как Наталья Григорьевна с Оксаной в разные стороны на много лет, но я поймал себя на мысли, что редко приезжаю к матери, а ведь она тоже не молодеет, что лишаю и себя и ее радости встреч и общения.
Утром поезд прибыл на конечную станцию, я помог Наталье Григорьевне выйти из вагона, а на перроне ее встречали все трое – дочь и внучка с правнучкой. Их встреча была очень теплой и трогательной.
А я позвонил маме и сказал, что через неделю возьму отпуск и приеду к ней, в деревню, на все время отпуска. Мама не ожидала такого сюрприза и, похоже, даже прослезилась от услышанного, сказала, что ждет меня и будет очень рада видеть…
