Наши родители ушли из жизни рано, мне тогда было четырнадцать, а Наташе, моей младшей сестре, всего четыре годика. Они нас совершенно случайно тогда не взяли в ту роковую поездку, когда погибли под грузовиком, вылетевшим на главную дорогу.
Мы остались с бабушкой, папиной мамой. Как ей ни было тяжело растить нас, бабушка никогда не жаловалась и всегда старалась нас с Наташкой чем-то побаловать, только почему-то часто говорила, что ей недолго осталось нас растить и просила меня не бросать сестру.
То ли бабушка что-то чувствовала, то ли так совпало, но она действительно, начала болеть и, когда мне было девятнадцать и я уже работала после курсов бухгалтера в неплохой фирме, бабушка от нас ушла.
Мне пришлось побороться за сестру, ее хотели определить в дом-интернат, но я и сама не хотела с ней расставаться, и помнила заветы бабушки. Очень благодарна нашему руководителю фирмы, он, когда узнал о моих проблемах, «закрепил» за мной штатного юриста и тот помог разобраться и разрешить все хитросплетения законодательства, да и служба опеки, увидев такую серьезную поддержку, стала относиться ко мне совсем по-другому.
Наталья росла, взрослела, и с возрастом все меньше хотела меня слушаться, несмотря на то, что была на полном моем иждивении. Особенно меня напрягали ее встречи с мальчиками, а однажды случилось то, что и должно было случиться.
Сестра заканчивала школу, ей было неполных семнадцать лет, когда она огорошила меня новостью: «Я беременна». На вопрос «что делать?» было два ответа. Прерывать первую беременность не рекомендовал никто, ни врачи, ни директор школы, с которой я пошла посоветоваться. Я тоже была против аборта, а вот Наталья – совсем даже нет, пришлось уговаривать ее всем миром и пугать будущей бездетностью.
Директриса школы пошла навстречу, выдала Наташке аттестат без сдачи экзаменов, а осенью сестра родила девочку, замечательную Настеньку. Только вот Настя не радовала маму с первых дней своего рождения. С трудом мне удалось заставить Наталью кормить грудью племянницу хотя бы первые полгода, потом пришлось переводить Настю на искусственное кормление.
«Отвязавшись» от необходимости кормить своим молоком, сестра практически сбросила на меня всю заботу о Насте. Видя, что не справляюсь, я оформила декретный отпуск и стала растить племянницу, иногда привлекая к этому и ее непутевую мамашку.
Через три года, когда появилась возможность оформить Настю в садик, я снова вышла на работу, а еще через пару месяцев сестра меня опять обрадовала:
— Я выхожу замуж, мы ждем ребенка и переезжаем в соседнюю область. Настю я оставляю тебе.
Со своей стороны я попыталась вразумить сестру, как это, взять и бросить ребенка, но она мне отвечала «железным» аргументом:
— Ты же настояла, чтобы я ее рожала, вот теперь и воспитывай!
Наталья со своим очередным ухажером уехали, а я осталась вдвоем с Настей. Поначалу пришлось рассказывать ей сказки о том, куда исчезла мама, несмотря на такое отношение Натальи, дочь была очень привязана к ней, потом был период, когда племянница о маме не вспоминала, и я уже вздохнула с облегчением, потому что врать становилось все сложнее, а сказать правду просто язык не поворачивался.
А Наталья, как исчезла, так и не появлялась, не давала о себе знать и совершенно не интересовалась судьбой дочери.
Но вот недавно Настя, которой уже исполнилось восемь, она ходит во второй класс, вдруг, ни с того, ни с сего спросила:
— Почему мама так долго не едет?
Что я могла ответить девочке? Обняла ее и спросила на ушко:
— Хочешь, я буду твоей мамой?
Настя затихла, тоже обняла меня своими ручонками, но ничего не ответила…
