У меня были очень заботливые родители. Говорю «были» не потому, что они уже умерли, просто я о них ничего не знаю, а почему, расскажу ниже.
Мои родители знали все, что мне нужно, и решали за меня все вопросы и проблемы, даже игрушку в детстве я не могла выбрать себе самостоятельно, мама считала, что она это сделает лучше. А папа всегда знал, какие конфеты мне покупать (правда мне хотелось совсем другие, но это для него было неважно).
Так же обстояли дела и с кружками-секциями-студиями, я ходила туда, куда меня записывали родители, несмотря на то, что краски и лепку я воспринимала не то что безразлично, я их ненавидела и иногда даже ревела на занятиях. Наша руководительница кружка даже говорила с родителями по поводу прекращения уроков, но они упрямо продолжали заставлять меня рисовать разные чайники и лепить какие-то фигурки.
Попустило в школе. Я окунулась совершенно в другую атмосферу. Наверное, мне повезло с классом. Там собрались очень самостоятельные и независимые дети, таких как я, сидящих под родительским каблуком были единицы. Для меня первое время было непривычно смотреть, как кто-то из одноклассников спорил с учительницей, она для меня была, как и родители, непререкаемым авторитетом, но потом я подружилась с самыми активными спорщиками, и они меня направили на «путь истинный». Через какое-то время я и сама стала «подавать голос», чем нимало удивила учительницу.
Дальше – больше. Моя самая близкая подруга, Наташа, была из не очень благополучной семьи, но свободу она ценила выше всего. Однажды она поделилась со мной заветной мечтой – сбежать от родителей и начать самостоятельную жизнь где-нибудь далеко. Я ей поклялась, что никому не скажу об этой задумке, а потом и сама стала спать с мыслью присоединиться к подруге. Таким образом у нас с ней возник дуэт единомышленников. Мы стали собирать деньги на «побег». Делать это было очень трудно, из тех скудных карманных копеек, которые выделяли родители, выкроить получалось не много, а Наташе – еще меньше. Но мы находили выход из положения – собирали и сдавали бутылки, макулатуру, другой хлам вторсырья, и кое-что все-таки подсобрать сумели.
Получив аттестаты, мы с Наташкой наплели родителям о поступлении туда, куда они и ожидали, а сами, потихоньку собрав вещи, сели на поезд и через двое суток были в другом конце страны. Пусть уж меня родители простят, я перед отъездом проверила содержимое их кошельков и пополнила накопления оттуда. Подруге это сделать не удалось, но наш объединенный бюджет все равно увеличился, и достаточно существенно.
О том как мы с Наташей обустраивались на новом месте нужно написать отдельно, скажу только, что было неимоверно трудно, время от времени посещали мысли вернуться, покаяться и опять оказаться под родительским крылом (или каблуком), но мы поддерживали друг друга и гнали такие мысли подальше.
Через четыре года нашей самостоятельной жизни я познакомилась с Владиславом. Он был на восемь лет старше, но мы как-то быстро нашли общий язык и начали встречаться, к большому неудовольствию Натальи. Она чувствовала, что я опять попадаю в зависимость, на этот раз от мужчины, в которого влюбилась.
Так оно и было. Владислав мне ни в чем не отказывал, но так получалось, что я принимала любые решения так, как он считал нужным. Советы он давал ненавязчиво, тактично, как правило, очень дельные и правильные, и я вскоре привыкла, что Славик умнее, Славик знает, как и что лучше.
Через год Слава сделал мне предложение, конечно же я согласилась. К тому времени мы с Наташкой отдалились друг от друга, хотя и общались регулярно. Она продолжала вести тот образ жизни, к которому когда-то стремилась и я, а я большую часть свободного от работы времени проводила с мужем.
Следующим витком моей несвободы стала беременность. На третьем месяце стало понятно, что у меня в животе растет не один, а два малыша. Моя зависимость от мужа стала еще больше, без него я не могла сделать практически ничего, даже культпоход в магазин за хлебом давался с трудом.
Муж меня поддерживал во всем, он действительно меня любил и заботился, как мог. К родам я из изящной девушки превратилась в какую-то женскую бесформенную массу, именно так я себя называла, а Владислав утешал меня и говорил, что после рождения малышей все станет на свои места.
Из-за своей скованности в действиях я стала отчужденно относиться и к тем крошкам, которые еще даже не родились, считая, что они тоже причастны к моим проблемам.
Родила я успешно. Набравшись терпения, старалась изо всех сил быть для наших мальчишек хорошей мамой, но решение уйти от них приняла где-то через три месяца после родов. Благополучно оформив детей в садик, когда им исполнилось по два с половиной года, я подала на развод. Меня угнетала та обстановка, в которой я оказалась, каждый день я должна была делать что-то обязательное для мужа, детей, и не могла ничего сделать для себя.
С Владиславом, конечно, был очень непростой разговор, он пытался меня уговорить, но в конце концов согласился на развод.
Это был мой второй побег в независимость. Дети остались с папой, я к ним прихожу каждую неделю, мы хорошо общаемся, но потом я опять возвращаюсь в ту жизнь, которая мне нравится гораздо больше. Возможно я плохая мама и жена, пускай мой бывший муж и дети меня за это простят, но по-другому не могу, хотя, даже Наташа, после развода, сказала, что я погорячилась…
