В тот понедельник я в очередной раз моталась в больницу к нашей соседке, Александре Владимировне, она слегла с целым букетом проблем, собирала его не один год, отмалчиваясь, когда я, заходя к ней практически каждый день, спрашивала о здоровье.
А все дело в том, что в этот день я столкнулась в больнице с дочерью Александры Владимировны, Алевтиной. Модельной внешности женщина в расцвете сил, о возрасте могу сказать только предположительно, от тридцати пяти до сорока с лишним, амбициозная, она приехала к матери с двумя внуками. Привез их глава этого семейства, на «кубике», я еще удивилась, что он сам был за рулем.
Александра Владимировна как раз проходила реабилитацию после операции на желудке, соответственно, очень нуждалась в диетическом питании и уходе. Я моталась к ней, готовя все на пару, свеженькое, с пылу с жару.
И до этого я регулярно помогала соседке, и справляться с хозяйством, и во всем остальном, ей было тяжело решать проблемы с бюрократами всевозможных инстанций, и я никогда не отказывала ей в оформлении субсидий, перерасчетов пенсии, сверке коммуналки и т.д. Я всегда думала, что Александра Владимировна – одинокая пенсионерка, она не рассказывала мне о своей личной жизни, а я не лезла с расспросами, мало ли что у кого в жизни как сложилось?
И вот оказывается, что она имеет полноценную семью родственников, очень обеспеченных, что называется, «упакованных» до предела! Ее дочь без проблем оплатила все лекарства, в том числе и на перспективу, заинтересовала заведующую отделением (понимала, кто может решить все вопросы), а с медсестрами и санитарками вела себя, как с прислугой, высокомерно «выкая» и требуя сообщить дежурному врачу то, что мадам желает видеть в палате у своей мамы.
Когда я, видя весь этот пафос «барыни», сказала, что нужно организовать хорошее питание для Александры Владимировны, тут же получила ответ, вернее, отповедь от Алевтины:
— А вы, милочка, собственно говоря, кто? Я без вас разберусь, что и в каком качестве нужно организовывать для матери, не вникайте, пожалуйста.
От слов этой дамы веяло ледяной вежливостью и презрением. Я не стала вступать с ней в полемику и рассказывать, что она прибыла к маме через две недели после того, как та слегла на больничную койку, чтобы не расстраивать Александру Владимировну.
Когда, дома, я рассказала о том, что было в больнице мужу, он воспринял это менее эмоционально:
— Не расстраивайся, мало ли что там у них было раньше, может, наша соседка и не была таким божьим одуванчиком, как сейчас, к тому же, ты столько лет с ней общалась, а она тебе ни разу не сказала, ни о дочери, ни о внуках. Пусть сами разбираются, ты же сама видела, в деньгах они не стеснены, все вопросы по больнице закрыли…
Наверное, муж прав, действительно, странно, что соседка никогда не делилась со мной своими семейными делами, хотя рада была меня видеть и искренне благодарила за мои походы по городским инстанциям. Как оказалось, она просто не общалась со своей дочерью, которая могла все это решать или денежным презентом, или просто по телефону…
