Я ходила на кладбище, чтобы убрать на могилах родственников. И тут обратила внимание на одну могилку. Ржавый крест, проросшая трава. Никакой ограды и цветов. На фоне остальных добротных памятников этот крест выглядел сиротливо. Как будто человек никому не был нужен.
Я спросила соседку, чья это могила.
— Сережки-урода. Бедолага такой, — ответила та.
Он действительно был бедолагой. Только одна бабуля к нему по-человечески относилась, она его и воспитывала. Вздыхала, смотрела на внука и вытерала слезы. “Лучше бы он в младенчестве умер”, — говорили многие. Может, и лучше, но Сережка продолжал жить.
Его мать, знатная алкоголичка, выпила какую-то аботативную травку на позднем сроке. Сама чуть не померла, но прервать беременность не получилось. Сережка родился, но не здоровый. Еще и отец при жизни швырнул в него топор и изуродовал половину лица. Мать кипишь подняла, и ее сожителя упекли в тюрьму.
Маринка сразу же себе нового мужика нашла, такого же собутыльника. Генка издевался над мелким Сережой как мог, не испытывал к нему даже капли сострадания. Несмотря на голод, издевательства и драки, парень жил.
Когда бабка померла, некому было за Сережкой смотреть. Все равно жил, хоть и был уродом, с которым даже рядом стоять односельчане не хотели. С возрастом он обозлился на всех, кто его обижал.
Выжил, когда напился паленки. Когда изнасиловали в лесу. Когда избили до полусмерти. Когда вешался из-за неразделенной любви. Потому что урод, и жить-то сам не хотел. Он сам хотел повеситься, когда любимая Олька свадьбу гуляла. Да только веревка оборвалась — даже смерть не хотела иметь с ним дело.
В школу он не ходил — едва окончил восемь классов. Чем он занимался? Пил как все. Но обещал, что не будет таким, как мамка. Он всегда был один.
А потом пропал. Замерз прямо в снегу. Собачья морда лизала уродливое лицо, а потом схватила и оттащила на дорогу, чтобы люди увидели. Сережка сам поднялся и позвал к себе покалеченную собаку.
— Ты полежи. Сейчас придумаю, чем тебя накормить.
Сережа кинул на пол старое одеяло для собаки, а сам отправился на поиски еды. Продавщица сразу же протянула ему бутылку водки.
— Нет, мне костей или каши…
— Допился уже до белочки! — рявкнула та.
— Я же заплачу!
Петровна продала ему остатки супа и отправила Сережу домой. Благодарный пес лизал Сергею руку и благодарил за теплую еду. Так они и доживали свои дни. Держались кучи, чтобы было теплее. На душе, и в сердце.
