Когда мне было тринадцать, моя мама сбежала в Испанию. Она работала в бюро переводов, специализировалась на испанском и португальском языках. Однажды ей поручили сопровождать группу прибывших испанцев, во время этого она и познакомилась с каким-то Гомесом, теперь я всех испанцев так называю.
Между ними вспыхнула пламенная страсть, как бы это иронично не звучало, испанец сделал маме предложение и забрал с собой на солнечный Пиренейский полуостров. Когда мама уезжала, я ушла из дома, чтобы даже не прощаться с ней, так я была на нее зла.
Папа, конечно, упал духом, он не ожидал от своей жены, с которой прожил почти пятнадцать лет, такого скоропалительного решения. Наверное, если бы не я, он начал бы активно заглядывать в бутылку, что сначала и происходило. Но потом пришла его мама и немножко «взбодрила», приказав заботиться обо мне и не раскисать. Нужно отдать папе должное, он с тех пор практически перестал употреблять спиртное, позволяя себе чисто символические объемы по праздникам.
Время шло, мы с папой прекрасно сосуществовали в опустевшей квартире и, по умолчанию, не вспоминали о беглянке. А мама пыталась навести со мной мосты, регулярно названивала, пока я не заблокировала пару номеров, с которых она меня добивалась. Бабушка по ее линии тоже перестала общаться с нами, поступок своей дочери она восприняла как «сердцу не прикажешь», после чего я перестала общаться и с ней.
И вот, когда я уже поступила в университет, мама вернулась. Мачо Гомес ее выгнал, любовь закончилась, и мама решила, что она опять должна быть с отцом. Не знаю, как они там объяснялись, но папа принял назад свою блудную жену, они опять расписались и, так сказать, восстановили семью. Только без меня.
Я опять «забастовала». Ректор университета пошел мне навстречу, дав указание выделить место в общежитии, туда я благополучно и перебралась, не желая жить под одной крышей с матерью.
Меня уговаривали все – и папа, и обе бабушки, но я до сих пор не могу переступить через ту черту, которая разделяет нас с мамой. В памяти у меня очень ярко запечатлелись эмоции во время ее ухода, вернее предательства, другого названия ее поступку подобрать просто не получается.
Виделась я с ней только однажды, случайно, в магазине. Мама поинтересовалась моими делами, но я ей даже не ответила, молча рассчиталась и пошла к выходу.
Мои подруги советуют все же примириться с матерью, но они не испытывали того, что испытала я, когда именно мама мне была очень нужна, я ей доверяла, и на тебе – любовь-морковь, в результате которой ее просто выставили за дверь с билетом обратно.
Даже не знаю, смогу ли я когда-то простить маму за то, что она тогда сделала…
