Сейчас у меня уже своя семья, растут двое детей. Глядя на них я довольно часто возвращаюсь в те годы, когда сама была примерно в их возрасте.
Жили мы в деревне все хозяйство тянула на себе мама, а отец просто пил. Дни, когда он был просто выпившим, были для нас, как праздник. Глава семейства тогда вел себя более-менее адекватно, а иногда даже впадал в лирически-добродушное настроение и одаривал нас конфетами. Но частенько его выпивка переходила в запой, и тогда лучше было не попадаться ему под руку.
С моим младшим братом мама ходила беременной с августа, а срок родов подошел в апреле, как раз, когда нужно было сажать картошку. У папы был очередной запой, и мама с огромным животом перекапывала грядки. Я ей тоже помогала и очень испугалась, увидев, что мама вдруг присел на землю и сказала: «Началось!» Я побежала звать бабушку, и маме просто повезло, что из соседнего села возвращалась в город «Скорая», забравшая ее в роддом.
Мама уехала, и тут во двор пришел отец. Дойдя до огорода он ни с того ни с сего вдруг схватил лопату и начал пересаживать картошку, крича, что посажена не так. Я заплакала, мне было жалко своего и мамино труда, но отец так рыкнул на меня, что даже те слова, которые я умела выговаривать, я больше произносить не смогла.
Когда мама с маленьким братом вернулась из роддома, она особо и не обратила внимания на то, что я замолчала. Молчание длилось почти до самой школы, в последнее лето перед первым классом я начала кое-что нечленораздельно говорить, пришлось оформлять меня в специальную школу-интернат, в райцентре.
Опытные логопеды сумели меня «разговорить», в этой школе я пробыла почти три года. Если на уроках обстановка была терпимая, учителя, хоть и относились к нам очень строго, но все-таки чему-то учили, помогали освоить элементарные знания. А вот в жилом корпусе школа превращалась в лагерь строгого режима. Суровые порядки не позволяли там расслабиться ни на минуту. Воровство, драки, издевательства были обычным явлением, а четкая иерархия устанавливалась только с помощью силы. Слава Богу, я была довольно крепкой девочкой и могла за себя постоять, по крайней мере в конфликтах со сверстницами. В «табеле о рангах» я занимала золотую середину.
Домой я вернулась в расцвет развития кооперации. Как ни странно, но мама ухитрилась каким-то образом взять кредит, отец между запоями поставил перед нашим домом ларек, где продавалась всякая всячина, нужная в деревне.
В нашей сельской школе после школы-интерната я легко стала «самой главной» в классе, меня не трогали даже мальчишки постарше, потому что ответ прилетал без промедления, а опыт драк сделал из меня опасного соперника, я, не задумываясь, могла швырнуть камнем, ударить палкой и т.д. Поэтому обидчики предпочитали со мной не связываться, а одноклассники послушно выполняли все мои требования.
Через пару лет мама начала меня привлекать к торговле в ларьке. Это у меня получалось неплохо. Считать я научилась, а второе качество, так необходимое для продавца у меня тоже имелось, я могла без труда поставить на место какого-нибудь обнаглевшего покупателя, и наши клиенты-односельчане вскоре стали относиться ко мне с уважением, как с равной по возрасту, хотя вначале обращения «малявка», «мелкая» в мой адрес были самыми безобидными.
Окончив школу, я поступила в торговое училище, там же познакомилась со своим будущим мужем. С деревней я рассталась абсолютно без сожаления, несколько раз в году приезжаю немного помочь матери. Отец уже давно не с нами, сердце не выдержало беспробудного пьянства.
Хоть мое детство счастливым и не назовешь, но именно оно дало мне путевку в жизнь, поэтому я и не виню родителей за те, далеко не самые счастливые дни в моей биографии.
