Нас у мамы выросло двое – я и моя младшая сестра, Кристина. Разница в возрасте у нас всего лишь полтора года. Сестра по своему складу характера – мама номер два, а я пошла в отца. Наша мама всегда занимала верхнюю ступеньку в семейной иерархии, папа никогда с ней не спорил, потому что это было просто бесполезно, мама все равно решала и поступала по-своему, не считаясь ни с чьим мнением, особенно с моим и с папиным.
Кристина, когда ей исполнилось четырнадцать, стала настоящей маминой поддержкой и опорой, вот с ней она частенько советовалась и, к моему удивлению, принимала к сведению то, что младшая дочь ей говорила. Это касалось, конечно, не каких-то глобальных вопросов, они обсуждали разные каждодневные мелочи – что приготовить на ужин, куда поехать на выходных, какие обои лучше приобрести и т.д. Меня мама никогда не подпускала даже к таким мелочам, постоянно ставя в пример мою сестру – отличницу и умницу, умеющую, по словам мамы добиваться своего, ее, так сказать, последовательницу.
Мама работала на высоких должностях в городской власти, и, как руководитель, стремилась руководить везде, не только в своем кабинете. Между нами с Кристиной она старалась устраивать условные «спарринги», — кто из нас займет первое место на школьных олимпиадах, у кого будут лучше оценки за четверть, у кого лучше получится праздничный торт (на праздничных столах у нас обычно было два торта, один из которых, мой, мама всегда критиковала). Когда мы были еще маленькими, мама устраивала соревнования, кто из нас быстрее и лучше застелит свою кровать, оденется, обуется… И всегда похвалы доставались Кристине, еще и с камнем в мой огород:
— Вот видишь, она младше тебя, а сделала все лучше!
Маму не устраивало все, что я делала – не так помыла посуду, не на том режиме запустила стиральную машинку, плохо пропылесосила… Иногда она доводила меня до слез, а увидев результат своих «воспитательных» принципов, не останавливалась:
— Ничего, поревешь и перестанешь, потом в жизни легче будет!
Как ни странно, но такое вот разделение нас мамой никак не повлияло на отношения с сестрой. Она хоть и радовалась маминым похвалам, но никогда не подличала, не подставляла меня и не стремилась заполучить очередную «плюшку» от мамы.
Ничего не изменилось в мамином отношении ко мне даже когда нужно было решать, куда поступать после школы, за меня все решила мама, а вот Кристина, как и хотела, пошла получать юридическое образование, просто сообщив о своем желании маме, которое та сразу же поддержала.
На третьем курсе института я влюбилась в однокурсника. Наши отношения с ним я тщательно скрывала от мамы, признавшись о них только после того, как мы подали заявление в ЗАГС. К этому нас подтолкнула моя беременность, но мы с Сашей были очень рады, что станем родителями, он, узнав о двух полосках, сразу сделал мне предложение и представил меня своим родителям в качестве невесты. Мама этому событию совсем не обрадовалась, добавив к своим комментариям несколько крепких словечек на тему, что я думала не головой, а другим местом. Не захотела она и присутствовать на нашей с Александром росписи…
Жить после скромной свадьбы мы стали с родителями моего мужа. Помню, я уже ходила на седьмом месяце, и свекровь сделала мне какое-то замечание. То ли мое состояние, то ли что другое, но у меня началась настоящая истерика, я как будто опять вернулась к тому, что было у меня с матерью. Свекровь, увидев мою реакцию, испугалась, начала извиняться, а потом весь вечер сидела около меня и гладила по голове, как маленькую девочку.
Мы с ней тогда разговорились, и я рассказала обо всех своих бедах в отношениях с мамой, о том, что не видела от нее ласки и внимания, рассказала о «соревнованиях» с сестрой. Свекровь слушала меня и сочувственно кивала головой, а когда я закончила свои жалобы, сказала:
— Вот что, дочка, сейчас твоя задача – родить нам всем внука, а потом мы тобой займемся, у меня одноклассница работает психологом, это моя лучшая школьная подруга, пообщаешься с ней, она многим помогла, и тебе поможет!
Это была, наверное, первая такая серьезная забота обо мне. С того дня свекровь взяла надо мной шефство, гоняя и своего, и моего мужа, если вдруг ей казалось, что они чем-то могли меня обидеть, мой муж даже обижался:
— Я все понимаю, но что это с мамой случилось? Я боюсь теперь даже посмотреть на тебя, сразу мама оценивает, хорошо ли?
Я улыбалась, а в душе была просто счастлива, что свекровь стала для меня по-настоящему родным человеком.
Беременность я успешно добегала, родила нашего первенца, Данилу, свекровь радовалась больше всех, а вот мама опять «забастовала», не пришла даже на выписку, хотя я очень надеялась, что такое событие она не оставит без внимания. Когда вышла с ребенком в холл и увидела, что ее нет, расстроилась, но и тут меня поддержала свекровь:
— Так, нет причин для беспокойства! У нас сегодня праздник! Поехали домой!
Через месяц свекровь познакомила меня с той самой своей одноклассницей. Она оказалась действительно замечательным специалистом. После десятой встречи с Оксана Григорьевна дала мне задание:
— Не носи все в себе! Сегодня же звонишь матери, договариваешься о встрече, подробности не объясняй, а когда встретитесь – выскажи все, что посчитаешь нужным, лучше предварительно продумай, о чем будешь говорить в первую очередь.
Честно говоря, я чувствовала себя несколько неуверенно. Наверное, мама по моим интонациям это поняла, но все же снизошла:
— Ладно, будет у меня полчаса завтра днем! Только, чтобы без опозданий!
Мы встретились в кафе. После пары фраз мама перешла в наступление:
— Что там у тебя, выкладывай!
И я начала говорить, стараясь не сбиться и на ходу вспоминая советы Оксаны Григорьевны. Постепенно мой голос приобретал жесткие нотки, я видела по выражению маминого лица, что она удивлена такой моей «наглостью», до этого я никогда не заявляла о себе и своем мнении. Пару раз мама пыталась меня перебить, но меня уже понесло, на наш столик даже стали оглядываться другие посетители. Когда я закончила, мама коротко бросила:
— Это все?
Я утвердительно кивнула, а она продолжила:
— Не звони мне больше, мерзавка!
Ругательство, вырвавшееся у мамы меня даже позабавило, я улыбнулась, улыбнулась так, как до этого никогда не улыбалась – это была демонстрация свободы и независимости, у меня, как будто выросли крылья. Маму моя улыбка вывела из себя еще больше:
— Она еще и смеется!
А я, улыбнувшись еще шире, ответила:
— Да, смеюсь, и ты моему смеху и счастью помешать совершенно не в состоянии! Пока! Звонить не буду, у меня есть с кем общаться!
Оставив ошеломленную маму в кафе, я вышла на улицу и набрала Оксану Григорьевну – отчитаться о «проделанной работе». Она меня похвалила, сказала, что я немного перегнула палку, но это и к лучшему.
С мамой я не общаюсь уже несколько месяцев, и, знаете, даже не тянет. Кристина иногда начинает рассказывать о ней, как бы предлагая помириться, но первой я не сделаю шаг навстречу. Ни за что!
